ЛИШЕНИЕ ПРАВ НА СПРАВЕДЛИВОЕ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО НЕЗАКОННО ОСУЖДЁННЫХ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ВУЗОВ ПО СТАТЬЕ «ВЗЯТКА» КАК ПРОБЛЕМА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ВЫВОДЫ
по функционированию правоохранительного механизма
незаконного наказания преподавателей вузов по ст. 290 УК и
нарушения их прав на справедливое судебное разбирательство
(на примере УД № 1-162/2010 Ленинского районного
суда Тюмени доцента ТюмГАСУ В. Лебедева)

Аналитическая исповедь докторанта – автора
ДОКТРИНЫ УРБАНИЗАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РФ

В ч.1 ст. 67 ГПК РФ сказано, что « суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств». Однако СМИ утверждают, что на деле судебные решения больше основываются на приоритете корпоративных интересов судейского цеха над правами человека. Распространившаяся избирательная практика правоприменения (и неприменения) свидетельствует, что существующий организационный механизм судопроизводства изначально лишает осуждённых гарантий обеспечения справедливого судебного разбирательства, ибо «закон» (при «диктатуре силовиков») отвечает уже не на вопрос, что можно и чего нельзя, а на вопрос, кому можно и кому нельзя («Новая газета на Урале» 15.11.2012).
Российскому суду для обвинительного приговора, по большому счёту, доказательства не нужны. Раз прокурор подписал обвинительное заключение, значит будет обвинительный приговор. Суд может ещё чуть-чуть что-то сам решать по тонкостям квалификации деяния или по размерам наказания, но!!! раз дело поступило в суд, то вопрос виновности человека уже предопределён!
(http://zakon.mirtesen.ru/blog/43535845882/Evgeniyu-V...).
***
Анализ судебной практики по привлечению преподавателей вузов, не являющихся по факту должностными лицами к уголовной ответственности по ст. 290 УК РФ позволил нам ещё раз убедиться в реальности вышеизложенного и на примере рассмотрения нашего уголовного дела сделать следующие выводы.
1. Предвзятость позиций журналистов СМИ по проблеме: а) незаконные уголовные наказания преподавателей трактуются как справедливые (в п. 19 ПРИКАЗА Генпрокуратуры РФ от 20.11.2007 N 185 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» сказано, что в любых случаях следует «обеспечить достоверность материалов, подлежащих опубликованию, их юридическую обоснованность»); б) освещение проблем вузовских «взяток» с позиций искажённого права (см. труды докт. юрид. наук А. СУМАЧЕВА, судебную историю канд. социол. наук И. ГРОШЕВА и др.) при замалчивании прессы о том, что «взятка» инкриминируется только должностным лицам (см. И.ЧАЩИХИНА. Практическое пособие по правовому регулированию труда профессорско-преподавательского состава. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003 — 168 с. ); в) разжигание мифологической истерии о гло-бальном масштабе вузовской коррупции при игнорировании того, что доля бытовых взяток (ГАИ, врачи, преподаватели и т.п.) не превышает 1% от оборота коррупционного капитала; г) распространение Интернет - информации, что за аккредитацию вузов Рособрнадзор требует внести в его «общак» $200-250 тыс. (ректора, видимо, такую взятку должны собирать с кафедр – см. http://flb.ru/info/38649.html); д) при публикации деяний имярек «взяточников» игнорируется принцип презумпции невиновности ("Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда - Конституция РФ, ст. 49); е) предвзятая солидарность журналистов с мнением «стороны обвинения» (прокуратуры) и полное забвение доводов «стороны защиты» (адвокатов) при их равноправных полномочиях.
2. Отстранённость Общественной палаты РФ, Минобрнауки, Администраций территорий, а также Антикоррупционных комитетов (Советов) от критического анализа социально-экономических истоков «вузовской коррупции» и поиска практических путей её решения: а) снятие ответственности за систему «кормления» преподавателей и их незаконные увольнения по решениям судов с Департаментов образования и науки, ректоров, профсоюза; б) уполномочивание на борьбу с «диким рынком» образовательных услуг МВД, которое, с одной стороны, противозаконно «разрабатывает» преподавателей вузов, а с другой, - «закрывает глаза» на незаконную продажу квалификационных документов; в) обнищание профессорско-преподавательского состава (в СССР зарплата доцента, кандидата наук в 320 руб./мес. в 2 раза превышала среднюю зарплату по стране, а таковая, например, в 2012 г. в вузах Тюменской области составляла не более 17 тыс. руб. - 70% среднеобластной); г) мизерные (до 2012 г.) стипендии (в СССР таковые по отношению к среднесоюзной зар-плате составляли 27 - 30%, что позволяло дневникам учиться без приработков на «стороне»); д) несовершенство законодательной базы по проблемам вузовских «взяток» (их следует рассматривать в аспекте проблем интеллектуальной безопасности, а не в составе преступлений гл. 30 УПК РФ); е) безграмотность преподавателей и студентов в правовых вопросах разрешения взаимных претензий в конфликтных ситуациях.
3. В настоящее время при приёме на работу купленные дипломы предъявляют около четверти «специалистов» и в апреле 2012 г. депутат ГД РФ В.В. БУРМАТОВ официально передал Р. НУРГАЛЕЕВУ список 30 Интернет сайтов, рекламирующих такие криминальные услуги (см. (http://vostrjkova.livejournal.com/204331.html , http://gkontrol.ru/publication/1492---25042012, http://www.burmatoff.ru/video/23, http://www.govoritmoskva.ru/experts/comment/12/, http://flb.ru/info/38724.html, http://vostrjkova.livejournal.com/204331.html). Однако до сих пор МВД никаких радикальных мер по этому поводу не предпринимает. Наши обращения к депутату Тюменской областной Думы С. МЕДВЕДЕВУ с просьбой рассмотреть факты незаконного уголовного преследования преподавателей тюменских вузов с позиций интеллектуальной безопасности так же остались без какого-либо внимания.
Однако бездействие властей в решении задач интеллектуальной безо-пасности в постиндустриальном обществе категорически недопустимо. Оно заключается в следующем: а) замалчивание актуальности проблематики СМИ; б) нет соответствующей законодательной базы и профильных специалистов; в) не принятие мер реагирования Академией наук, Минюста, МВД и Уполномоченного по правам человека на факты заказных уголовных дел на учёных, их физического уничтожения или морального (подрыв авторитета) унижения; г) нет научного обеспечения этого блока системы госуправления (исследовательских центров, служб мониторинга и т.п.); д) отстранённость ФСБ как заказчика на научные разработки по теме «Вузовская коррупция как проблема интеллектуальной безопасности»; е) ненаказуемая продажа фальшивых учебных справок, школьных аттестатов, курсовых работ, сертификатов и различных дипломов (вузов, кандидатов и докторов наук).
4. Правоохранительные органы достаточно ясных представлений о преступной специфике вузовских «взяток» пока ещё не имеют. Под «взяткой» традиционно понимается факт неофициального поощрения (финансового или иного) студентами преподавателей за снижения ими требований к уровням ос-воения профессиональных знаний. Если непосредственным объектом такого преступления считать уставную деятельность вузов, то заявления об этом в правоохранительные органы должны подаваться их руководством, но такие случаи пока не известны. На практике уголовные дела по ст. 290 УК обычно заводят по заявлениям «пострадавших» студентов на преподавателей-«взяточников» и в этой связи такие правонарушения следует квалифицировать как должностные преступления против личности. В этом случае «взятка» будет считаться законной, если: а) студенты аттестуются специальными комиссиями; б) на основе выявленного уровня компетенции обучаемых должен быть издан приказ об их соответствующем статусе; в) доказаны факты вымогательства; г) экзаменаторы были уличены в получении «мзды» за оценки, выстав-ленные без фактической проверки знаний; д) заявление в правоохрани-тельные органы были инициативно поданы «пострадавшими» и знающими учебный предмет студентами (подчёркнутое уточнение нормой права пока не регулируется).
Правовая суть вузовской коррупции заключается в следующем. Если студенты не желают или не могут (вынуждены подрабатывать) учиться, то их личный интерес будет заключаться в том, чтобы преподаватели знания с них не спрашивали и за это они готовы их каким-то образом отблагодарить. При этом если преподаватель будет являться должностным лицом, то уголовная составляющая вузовской взятки будет заключаться в присвоении студентам-«взяткодателям» незаконного (купили «за взятку») профессионально-должностного статуса («студент Х-го курса», «дипломник», «дипломированный специалист»). В случаях, когда преподаватели оказывают лишь только образовательные услуги (не должностные лица), то студенческую «мзду» следует рассматривать, как плату за риск их возможного дисциплинарного наказания за нарушение регламента учебного процесса. Бывают также случаи уголовного наказания преподавателей за фиктивные оценки, выставленные всей учебной группе (обычно заочникам). Тогда возникает вопрос: «Законно ли они были осуждёны, если студенты добровольно скинулись на «подарок» и экзаменаторы даже и не мыслили лишать их образовательных прав?».
Принимая изложенные правонарушения во внимание, отметим, что ос-новная задача МВД в борьбе с вузовской коррупцией должна заключаться в предотвращении правонарушений, прежде всего, на «входе» в учебное заведение (приёмные экзамены) и «выходе» из него (защита дипломных работ/проектов). На этапах же промежуточной аттестацией знаний студентов учебный процесс должен быть на контроле вузовской администрации.
5. Бывают случаи, когда уголовные дела на преподавателей заводятся по сомнительной доказательной базе: а) на основе подачи заявлений «пострадавших» студентов, составленных под «давлением» (наш случай); б) по ложной информации (когда «взяточники» должными лицами не являются) источников тайной сети студентов- осведомителей, специально созданной ОБЭПом для таких целей; в) по зафиксированным «фактам» незаконно проводимых «оперативных экспериментов» (взятки в вузах не являются тяжкими или особо тяжкими преступлениями); г) по самооговору юридически безграмотных преподавателей (его упорно добиваются следователи, исходя из положений "презумпции виновности", обоснованной сталинским прокурором А. ВЫШИНСКИМ в его "Теории судебных доказательств" - см. http://pravorub.ru/cases/22606.html).
6. Суды первой инстанции не рассматривают вопрос официальных пол-номочий преподавателей, которому должно быть посвящено их первое специ-альное заседание. В итоге, игнорируя должностные инструкции ППС и «Положение о промежуточной аттестации знаний студентов» (в нашем уголовном деле они подшиты), а также ссылки адвокатов на п. 4 ППВС № 19 от 16.10.2009 г., по настоянию прокуратуры они выносят неправосудные приговоры. Руководящими мотивами подобных решений являются: а) неправомерная фактология ОРМ (см. № 144-ФЗ «Закон об ОРД», ст. 8 ч. 8); б) самооговор «подозреваемых» преподавателей (аргумент не существенный); в) правоприменительная практика Верховного Суда (аргумент значения не имеет, ибо в России не прецедентная, а континентальная система права). Суды же второй инстанции свои отказы на кассационные и надзорные жалобы обычно выражают следующим «типовым» латентным подтекстом: «приговоры законны, ибо они Вам были вынесены независимым районным судом», логика которого вообще лишена какого-либо здравого смысла.
7. Суды не считают нужным принимать во внимание следующие, важные для существа дела обстоятельства: а) статистику успеваемости учебных групп в качестве объективного критерия наличия у «подозреваемых» эгоистических умыслов. В нашем случае, например, из 100 человек экзамен не сдали только трое, что свидетельствует не о намерениях «взяточника» «завалить» студентов, а, наоборот, - о щадящих к ним требованиях (экзамен был незаконный, и студенты отвечали не на 30 тестов, а на 15); б) об этом так же будет свидетельствовать факт проведения «подозреваемыми» научных исследований на общественных началах (половина 40-томного авторского комплекса НИР была нами выполнена за счёт личных средств); в) судей также не интересуют и такие вопросы: «Знают ли учебную дисциплину те студенты, которые написали заявления в полицию на преподавателя?» «А если это те жалобщики, которые ничего не знают и знать не хотят, то будет ли в этом случае преподаватель уголовно наказу-ем»? На наш взгляд, исходя из логики обвинения, адвокаты должны требовать у «пострадавших» студентов доказательств наличия у них знаний фиктивно (за «взятку») сданного учебного предмета (наш адвокат, к сожалению, этого не сделал). Тогда в случае отсутствия таковых суд будет иметь повод рассмотреть вопрос о прекращении уголовного дела.
8. Согласно Европейской Конвенции по правам человека, неправедно осуждённые имеет право на справедливое судебное разбирательство. Однако при дальнейшем рассмотрении дела в установленном законом порядке неправосудные приговоры обычно не отменяются (в 2008 г., показатель оправданий в России был равен всего лишь 0,3 – 0,4%). Премьер-министр Медведев так комментирует эту ситуацию: «судьям стыдно оправдать человека и тем самым поставить под сомнение работу, проделанную следственными органами»
(http://www.ng.ru/politics/2013-01-28/3_medvedev.html). Среди иных причин ориентации правоохранителей на обвинительный уклон «кривосудия» укажем на следующие: а) из-за отсутствие социальной базы правового поля (доля среднего класса в европейских странах составляет около 70%, а у нас не более 15%) принцип независимости судебной власти уступил позиции - «административный ресурс всегда прав»; б) диктат председателей судов и «телефонное право» стало превыше истины; в) влияние на следствие и судебные решения сетевых (горизонтальных и вертикальных - вплоть до Генеральной прокуратуры и Верховного Суда) корпоративных интересов правоохранителей; г) игнорирование судами не только аргументов защиты, но и норм права; д) «забалтывание» судебной проблемы системой путаных сообщений на обращения к должностным лицам с просьбой её решения по закону (нами, например, было получено более 150 различных отписок и среди них были такие, которые в нарушении «Инструкции по судебному делопроизводству» были без ссылок на регистрационные № № и даты исходных документов); е) участие в деле нескольких следователей и прокуроров (снимается персональная ответственность за протаскивание нуж-ных решений по «заказным» или сомнительным делам); ж) необоснованная разбивка одного общего дела на несколько самостоятельных производств (в нашем случае таких было три); з) недобросовестная деятельность адвокатского цеха (по данным СМИ доля ответственных адвокатов не превышает 20%); и) из-за опасений судей в распространении слухов и подозрений, что оправдательные справедливые приговоры «взяточникам» были вынесены не только по «закону»; к) из-за «коррупции и тотальной повязанности правоохранительной системы с криминалом» (см. http://www.trepashkin.com/news/articles?id=32,
http://expert.ru/russian_reporter/2007/14/berezovski...).
9. Лишение прав осужденных на справедливое судебное разбирательство, путём непроцессуальных отписок прокуратуры на их обращения (см. http://pravorub.ru/articles/14839.html), стало делом обычным. В этой связи Генеральный прокурор РФ указал, чтобы меры к устранению нарушений закона следует принимались по каждому доводу надзорной жалобы отдельно (см. Приказ № 44 от 18.08.1994 г. “О повышении качества и эффективности и участия прокурора в судебных стадиях уголовного судопроизводства в условиях судебной реформы”). Это даёт право заявителям требовать от прокуратуры законных ответов в виде «Постановлений» (после вступления приговора в законную силу) или «Заключений» (после рассмотрения дела надзорной инстанцией).
В таких процессуальных документах должны рассматриваться следующие вопросы: а) соответствует ли приговор имеющимся в деле доказательствам; б) правильно ли квалифицировано преступление; в) соответствует ли мера наказа ния тяжести содеянного и личности осужденного; г) соблюдены ли требования законности об обеспечении права обвиняемого на защиту; д) не допущено ли нарушение УПК; е) правильно ли разрешены заявленные по делу ходатайства стороны защиты; ж) объективны ли расследование и судебное разбирательство. Их содержательная структура должна состоять из 4 частей: вводной, описа-тельной, мотивировочной и резолютивной.
Во вводной части должны быть указаны поводы для рассмотрения дела кассационной инстанцией. Если дело рассматривалось в последующих судебных инстанциях, то следует указать их результаты, а также основания отмены предшествующих судебных актов.
Описательная часть должна содержать максимально полное изложение сущности обвинения (субъект, субъективная сторона, объект, объективная сторона), выводы судов кассационной и надзорной инстанций с юридической оценкой преступления и принятых мер наказания.
Мотивировочная часть должна излагать правовые опровержения каждого отдельного довода жалобы (в обязательном порядке).
В заключительной части следует изложить решение по жалобе (оставить без удовлетворения или прекратить производства по делу в порядке надзора).
10. В своём заявлении возбудить надзорное производство мы, например, указывали, что субъектом преступлений по ст. 290 УК не являлись по следующим причинам: а) экзамен проводился вне сроков сессии; б) законным он не был; в) студенты (фигуранты по делу) были договорниками и «взяткодателями» по определению быть не могли; г) экзамен был не комиссионный (основ-ной довод).
Однако вместо «Заключения» написанного с опровержением вышеизложенных доводов от прокуратуры пришло отказное письмо следующего смыслового содержания: « по Вашему заявлению была проведена проверка законности приговора, в результате которой никаких нарушений в деле обнаружено не было». При этом известно, что такая «Проверка» будет правомерной только до срока вступления приговора в законную силу. Игнорируя это обстоятельства, проверяющий прокурор, с одной стороны, вводит нас в заблуждение, а с другой, - проявляет, таким образом, корпоративную солидарность с коллегами «лжесудейского» цеха. Во-первых (самое главное), он проигнорировал не только ППВС РФ, но и методические разработки этого вопроса Общественной палаты РФ (см. Пособие «Зачётка без взяток» на сайте Следственного Управления СК РФ по Тюменской области) и признал нас должностным лицом даже на незаконном экзамене (от этого уже становится не столько грустно, сколько смешно). Во-вторых (для рассмотрения дела по существу ст. 290 УК нижеизложенное никакого значение не имеет, но, тем не менее), прокурор-эксперт почему-то не отметил следующие «липы» дела: а) «пострадавшая» студентка в своём заявлении сообщала о «взятке» в 3 тысячи рублей, а в суде утверждала о покупке у «посредницы» сотового телефона за 2 тысячи рублей; б) студенты-«взяткодатели» свидетельствовали, что экзамен сдавали несколько раз, а в приговоре сказано, что оценка им была проставлена без фактической сдачи экзамена; в) студенты, перекупившие вещи у «посредницы», суд квалифицировал «взяткодателями», но договорники к такой когорте преступников не относятся; г) суд не принял во внимание тот факт, что «взяткодатели» писали заявление на имя заведующей кафедрой с просьбой разрешить им пересдать экзамен осенью; д) промежуточный экзамен юридически значимых последствий для студентов не имел, и в этой связи без нужды покупать вещи у «посредницы» у них никакой необходимости не было; е) доказательством тому служат также показания в суде одного из студентов, который свидетельствовал, что этот экзамен без всяких там тестов (легко) сдал заведующей кафедрой («Положением» не запрещено); ж) показания всех студентов-свидетелей являли собой пересказ измышлений «посредницы»; з) в деле записано, что «взятка» передавалась в личном кабинете, а «посредница» вещи покупала в квартире «взяточника»; и) момент передачи «меченых» купюр никак не фиксировался; к) оперативники за «мечеными» купюрами явились только на следующий день после торговой сделки и таковые им были предъявлены сразу и добровольно (запрещённая профанация «взятки»); л) стоимостная экспертиза проданных личных вещей в условиях рынка законной не являлась; м) в суде заведующая кафедрой свидетельствовала, что «обвиняемый» никаким должностным лицом не является и явным доказательством тому служил, например, тот факт, что этот экзамен без всякого приказа принимался другими преподавателями кафедры (из-за отстранения «обвиняемого» следователями от работы) и т.д. и т.п.
11. На непроцессуальные ответы прокуратуры незаконно осуждённые должны обращаться в суд с заявлениями, поданным в порядке главы 25 ГПК РФ (см. ППВС РФ № 2 от 10 февраля 2009 г. «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих»). При этом может возникнуть ситуация умышленной подмены судьями правового основания таких заявлений (на жаргоне - «включить дурака»). Так, по поводу не процессуальных ответов прокуратуры нами в Ленинский районный суд города Тюмени было подано ЗАЯВЛЕНИЕ «об оспаривании действия должностного лица». Однако судья его оформила жалобой по ст. 125 УК РФ, хотя ей было известно, что таковая безрезультативно подавалась ранее, и приговор был уже одобрен судами второй инстанции. В результате этого (дежурного «лохотрона») судебная коллегия по уголовным делам Тюменского областного суда апелляционную жалобу оставила без удовлетворения (Кассационное определение от 6.12.2012 г.).

12.Опыт правозащитной деятельности свидетельствует, что органы власти не стремятся разобраться с проблемой интеллектуальной безопасности во взаимосвязи с правовой спецификой вузовских «взяток» (предположительно из-за опасений ухудшения «палочных» показателей по раскрытию преступлений). Так, ни МВД, ни Комитет по безопасности ГД РФ, ни Общественная палата, ни Минобрнаука (контролируется США -http://zakon.mirtesen.ru/blog/43327420412/O-natsiona...), ни журналисты СМИ пока не проявили профессионального интереса к актуальности этого вопроса (автором был изложен в официальных изданиях и по электронной почте выслан в различные инстанции).
Глава фракции «Единая Россия» в Госдуме В. ВАСИЛЬЕВ заявил, что прокуратура сегодня является «последней надеждой общества», и от деятельности надзорного ведомства зависит отношение общества к власти (http://news.rambler.ru/17143725/). Однако факты по нашему делу свидетельствуют, что и Генеральная прокуратура РФ тоже не заинтересована в соблюдении законодательства по делам незаконно осуждённых преподавателей. По её мнению, даже на незаконных экзаменах они тоже будут являться должностными лицами (это что: не компетенция или целевой умысел?). При этом в уголовных делах «взяточников» нет информации о том, за что студенты дали «взятку» (по судопроизводству ст. 290 УК таковая должна быть). Видимо официальная запись «студенты дали взятку за то, чтобы преподаватель не спрашивал с них знание учебного предмета» будет свидетельствовать о явно незаконной деятельности прокуратуры. Тогда возникает вопрос «Какую роль играет прокуратура в деле созидания интеллектуального потенциала страны, если она с одной стороны, официально правоохраняет порочные (знать ничего не хотят) личные блага студентов-«взяткодателей», а с другой, не пре-дотвращает свободную продажу различных квалификационных докумен-тов?».
13. На наше обращение в Минюст РФ по поводу незаконного игнорирования Генеральной прокуратурой ППВС № 19 от 16.10.2009 г. (см. положение о его Департаменте законопроектной деятельности и мониторинге правоприменения) был получен ответ, что присланная информация (14 листов) была переадресована в Генеральную прокуратуру (письмо № 05-106005 от 26.12.2012 г.). Однако, согласно п. 2.4 Инструкции «О порядке рассмотрения обращений и приеме граждан в системе прокуратуры Российской Федерации» (Приказ Генерального прокурора РФ от 17.12.2007 г. № 200) подобного рода обращения граждан прокуратура обычно не рассматривает (см. http://zakon.ru/Discussions/o_korrupcii/186).
Таким образом, круг бесправия в системе российского «правосудия» замкнулся, что невольно вынуждает незаконно осуждённых искать защиту своих интересов в ЕВРОПЕЙСКОМ СУДЕ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА.